"Фэшн" на каждом чудаковатом повороте длинной ленты перемещений по городу расставляет свои указатели и дорожные знаки
У меня было летающее, воздушное настроение. Разобравшись с энным количеством дел и забежав на примерку к Алене Ахмадуллиной, я, свободная, была готова на дальнейшие свершения. Пилотируя между агрегатами медленно передвигающихся людей (а сейчас только аппаратуру и видишь – ту, за которой так виртуозно научилось прятаться лицо современного человека) и перескакивая с ветки на ветку, я параллельно щебетала с товарищем по техническому средству без символического фрукта на панели.
Закончив беседу и раскомуфлировав ухо, я прощупала "безлюдную" тропу и довольно оперативно оказалась на платформе "Лубянки".
Ключевым нюансом являлось то, что выглядела я – ну, благодатная почва для словесного излияния (подобного артериальному) для представительниц отважного отряда танкисток-склочниц. Танкисток – поскольку если эти экземпляры пола прекрасного в чем-либо уверены, то будут переть, подобно этим машинам.
Так вот. Седовласая женщина, совсем незаметная из-за возрастных иссушений роста и массы тела, стоящая с четырьмя пакетищами разносортных овощей (могу ошибаться, но два было отведено под лук), с лёгким намеком на одинаковую склонность и к психическим расстройствам, и к "поболтать", – она явно не разделяла позицию легендарной Коко, и маленькое черное платьице, еле прикрывающее мою попу, казалось ей не то что не самым верным цветовым и форменным решением, – оно не претендовало на звание элемента одежды вовсе.
"Чё ты на себя напялила?" – стандартным прологом обозначает проблему она. "Юбку-то подлиннее! Подлиннее, юбку-то!" - громко раскидывается инверсиями, как, впрочем, и руками, мой критик. Оглядывается по сторонам, ведомая уверенностью, зашкаливающей в полных азарта глазах. "Ты чё, не понимаешь, что ли, а? Алё, не понимаешь? Подлиннее надо бы!" – пытается достучаться до нерадивой меня она, раскрашивая динамический рисунок речи кистями голосовых связок. "Нет, ладно б, если.. Но вообще не понимаешь??". Упрек, отпраздновавший только что свое рождение, теперь стремительно растет, а выводы тётки формулируются крайне простым способом: нет ежесекундного эффекта, наряд по-прежнему не сменился, человек не понял. Или совершенно неподвижный, безразличный взгляд объекта, к которому идёт обращение, автоматически вяжется с отсутствием либо слуха, либо мыслительного аппарата. Преднамеренная непоощряемость темы беседы женщиной не рассматривается.
"Да на тебя нормальный (это слово было выплюнуто наиболее сочно и полно) не посмотрит, понимаешь? Подойдёт плохой, хороший не подойдёт!" И последняя фраза стала одновременно и полюбившимся заклинанием (а иначе упорные повторы разнокалиберными оттенками голосового автомата и не находят более точного определения), и кредо, и лозунгом нашей символичной встречи.
"Хороший не подойдет, подойдет плохой." А у меня в течение всего процесса – возможно, повторюсь – настолько возвышенное и тихорадостное, блаженное состояние, настолько спокойно воспринимается то, что звучит так громко, что я будто бы покрыта невидимой оболочкой (аналогичный пример – в рекламе Actimel), и искренне не хочется, чтобы накопленное в моей судьбе оставалось на стадии невысказанного, чтобы мысли держались взаперти. Конечно же, я отлично представляю то, в каком свете ей видится картинка. И, совершенно не погружась в происходящее, я упорно смотрю абстрагированным взглядом в даль тоннеля – темного, безжизненного, безвагонного. Считаю представителей животного мира – слонов, бегемотов. Чернь и смолянистость подземки без огней и фонарей напоминают воронку. Я думаю о том, что происходит там внутри с томной, спокойной, притупленной улыбкой, сосредоточив внимание на одной точке.
Женщина в негодовании: я по-прежнему "не понимаю". Ликующе окидывая взором толпу, силясь найти единомышленников и предстать среди них первопроходцем, она то и дело размахивает руками и пытается доказать мне, что "те, что подошли", они несут в себе абсолютно определенную негативную смысловую нагрузку. "О! Говорю же! Во! Слышишь? Только плохой подойдет!" – радуется она, указывая на товарища, отбившегося от толпы молодых людей в "спецовках" характерного оранжевого цвета.
Выступающая в силу сверхъестественной уверенности и преданности своей позиции не обращает внимания на то, что заполонивших всю площадку для перформанса болельщиков куда больше заботит предстоящий матч. Ей наплевать на то, что пожилые дамочки, даже если изначально были с ней солидарны, сочли сам концерт более привлекательным для перемола костей, нежели полузаметную попу. Она самостоятельно спродюсировала свой спектакль, раздав всем окружающим роли: не то невинная, не то полуразвратная, не то и провокаторша, и чистая девчушка, "плохой" и приставучий типчик полуманиакального вида, зеваки и зрители – все были при делах. Когда что-то не срасталось во время интерактива, она силой самоубеждения сглаживала недостатки.
Все неважно. Она довольна аудиторией. Потому что она перед ней чиста, и правда за ней. И это шик! И не понимала Коко Шанель ничего. И лук с овощами гораздо вкуснее, чем стекающая после показа на зубы помада.
Комментарии
