Собачья жара

Подслушанные разговоры, подсмотренные ситуации: диско-автобус, ночной саксофон и потерянное счастье

История первая. Веселая

Последний автобус из Зеленогорска уходит в 00:00. Последний автобус всегда под вопросом. Желающие ночевать в городе толпятся на остановке. Среди них и те, кто возвращается с пляжа. С шумом оккупировав подъехавшую маршрутку, пляжные люди хаотично рассаживаются и врубают магнитофон. Возмущению рядомсидящих нет предела. «Водитель говорит — вы ему мешаете!» — кричит кондукторша. Оттарабанив свою дозу недовольства чьим-то безбилетным проездом, она не в силах совладать с яростным гневом. «Давай, поехали. Дискотека, зажигай!» — машет ей со ступенек главный диджей. Какие-то хипстеры, сползая с коленок друг друга, предпочитают музыку с айпода, но рев магнитофона сильнее. Минут через десять сдаются даже самые возмущенные, все довольны. Редкое единение загоревших людей, случайно оказавшихся в застрявшем по дороге автобусе. «Розовые розы. Оуо... Светке Соколовой. Оуо...», — громче и протяжнее всех вспоминает молодость дама средних лет, муж которой дремлет, периодически падая ей на плечо. Кондукторша танцует, подпрыгивая вместе с автобусом. Она любит свою работу. На работу, как на праздник, и пассажирам весело, объяснит она чуть позже, когда магнитофон исчезнет. Все хорошее когда-нибудь кончается. А пока: «Я дарю ей снова. Оуо... В память наших школьных, в память наших школьных дней».

История вторая. Грустная

Воскресной ночью на Дворцовой не так жарко, как днем. Любопытные и поклонники окружают саксофониста, рассаживаясь у колонны. Они готовы. Они ждут. Саксофонист играет здесь уже больше тридцати лет, и, по слухам, его «крышует» министерство культуры. Проходящие мимо охранники порядка обычно дружелюбно машут рукой. Сегодня что-то сломалось. Милиционеры понимают саксофониста, но не хотят слушать музыку на Дворцовой площади. Им не положено. Саксофонист долго убеждает их. Он выигрывает и, прикрывшись щитом (во избежание фото и видеосъемки), успевает сыграть лишь одну мелодию. Хихикающим девчонкам удается сделать фотографию и с гоготом, детскими кривляньями сбежать с места преступления. Этого саксофонист выдержать не может. Он не догонит их, опираясь о палку, не донесет до большинства собравшихся свою обиду. Но долго будет кричать, что культуру защищать некому. Что он бесконечно терпел: как ломали его саксофон, ломали стульчик, на котором сидел; прогоняли, били, и, казалось, ничто не могло поколебать его. А теперь его саксофон больше не издаст ни звука. Терпение слушателей, уговаривающих саксофониста, на исходе. Пожимая плечами, люди расходятся. «Слушай, тут красиво, приходи, еще музыкант с каким-то инструментом», — смеется в трубку парень в модных кедах. Саксофонист, сложив «какой-то инструмент», медленно движется в противоположную сторону от разведенных мостов.

История третья. Жизненная

От полуденной жары можно спастись в прохладном супермаркете. Под утро можно спасаться, находясь и неподалеку. На скамейке у выхода из магазина сидит довольная парочка, к ним навстречу со скоростью кометы приближается хорошо выпивший мужчина. Ему тяжело и хочется поделиться, а в округе ни души. Под каким-то предлогом разговор завязывается, и вот уже слышны подробности трагической любви. «Пришли разводиться. Я плачу, она плачет. Мужчинам, сами знаете, плакать не положено. Но тут я не мог сдержать слез. Через полгода мне все-таки это удалось, звоню ей: «Аня, я бросил пить». А она мне: «Я замужем». «Как замужем??? Всего-то полгода прошло!!»... После непродолжительной паузы: «А знаете, как мы познакомились? Стоим с братвой в кустах по нужде, сзади кто-то бац по башке. Мы развернулись, намесили их. Ох. Думали — менты, оказалось — охранники. После такого пошел отдохнуть в клуб. Сижу, пью. Девушки ко мне не подходят. Они и так-то ко мне не подходят, а когда с такой физиономией... И тут она. Метр с кепкой. Выглядит как десятиклассница. Вешает сумку на плечо — проводи, мол. Ну, пошел провожать. Только вы не подумайте. Полтора года конфетно-букетный период, все как положено». Девушка на скамейке пытается как-то прокомментировать. «Молчи, женщина», — одергивает ее рассказчик. И, тяжелого вздохнув, добавляет: «Вот так я просрал свое счастье».