Режиссер игрового кино Алексей Герман-мл. рассказал be-in о своем новом фильме, успехах альтернативного Союза кинематографистов и туманном будущем страны
be-in: Вы приступаете к съемкам нового фильма. Про него пока известно только то, что герои 30-35-летние, а действие разворачивается в наши дни. Можете рассказать подробнее, что это за история?
Алексей Герман-мл.: Мой новый фильм представляет собой шесть новелл про шесть разных людей, каждый из которых живет своей жизнью и переживает свои личные проблемы. Начинал я с одной новеллы. Но она в течении девяти месяцев не получалась. Не из-за того, что сюжетно не складывалась в цельную историю. Она не получалась в силу того, что нас окружает слишком много жизни. Тем более мы живем в стране, которая не может существовать в каком-то определенном времени: прошлом, настоящем или будущем. Мне же всегда казалось, что если ты снимаешь про современность, то в итоге должна выстраиваться определенная картина мира. Она должна иметь место даже в микроскопической истории про двух человек. В моем случае с течением времени получилось так, что исходная новелла органически начала сама вытаскивать на поверхность все новых и новых героев, хотя изначально они задумывались как проходные. Живыми они парадоксальным образом становились уже сами. Так из одной новеллы выросло несколько. Герои между ними едва ли пересекаются. Поэтому новеллы в финале не собираются в одну, как у какого-нибудь Иньяритту. Мы же все хорошо помним про чеховское ружье, обязательно выстреливающее в конце, но в жизни часто случается так, что оно не стреляет, несмотря на все наши ожидания. Так и здесь, герои живут, влюбляются, расстаются, но так и остаются в своих жизнях. Титр «конец» в данном случае означает не пресечение жизни, а начало нового рассказа и нового дня.
be-in: Это все общие вещи. А если конкретнее?
Алексей Герман-мл.: Фильм открывается историей о 23-летней русской девушке, которая приезжает из Лондона в Москву в связи со смертью отца – подписать бумаги, забрать какие-то деньги и навсегда обратно уехать. И вот уехать у нее так и получается. Другая история – о тридцатилетнем гиде, который всю жизнь занимается Малевичем. Он пишет о художнике диссертацию, но не отдает себе отчета в том, что никогда ее не закончит. Тем более его труды никому не нужны. Есть еще история про человека, приехавшего в Москву и совсем не умеющего говорить по-русски.
be-in: Три предыдущих ваших фильма рассказывали о людях, живущих в драматичные периоды российского/советского прошлого (40-е, 10-е, начало 60-х). Таким образом вы дали понять, что современность вам малоинтересна. Что заставило вас снимать про здесь и сейчас?
Алексей Герман-мл.: Показалось, что пора. Просто мне уже страшно надоело отвечать на вопрос, почему все мои фильмы о прошлом. Проще снять фильм и закрыть тему. Когда копятся ощущения, их необходимо выплескивать. Если история внутри тебя перезревает, она только разрушает тебя. Надо стараться говорить о том, что важно. Есть еще одна сторона. Сейчас сложилась странная ситуация в артхаусном отечественном кино. У нас есть кино про провинцию. Есть про городские окраины. Но нет попытки посмотреть на нашу жизнь шире. Ведь та же провинция – она вся разная. Одна бедная, другая богатая. Поэтому в моем фильме все герои будут разные. Богатые и бедные, образованные и не очень. Люди, живущие каждый по-своему.
be-in: Режиссер Дмитрий Мамулия в интервью, приуроченном к выходу в прокат «Другого неба», рассказал о неспособности современного российского пространства быть схваченным кинематографом. О том, что в этом пространстве происходит постоянная инфляция знаков. Поэтому возникает большой риск фальши в кино о нынешней России. Есть ли у вас схожее ощущение?
Алексей Герман-мл.: Он говорит о том, что у нас нет культурных кодов, и вместе с тем утеряна традиция и отсутствует мифология. Еще в России уже многие десятилетия нет своей эстетики, а та, что превалирует – нахватана отовсюду. Почему, можно понять. Революция, войны, Сталин... Каждый художественный образ делает обанкротившимся то, что было до него. К сожалению, сейчас все базируется на фундаменте, которого нет.
be-in: Некоторые успешные молодые кинематографии часто обращаются к каким-то определенным эпохам жизни своих стран. Скажем, у румынских режиссеров это конец 80-х - начало 90-х. Какой период истории у нас мог бы стать подобным катализатором для гипотетической русской «новой волны»?
Алексей Герман-мл.: Так у них больше никакого времени интересного для иностранных зрителей и нет. Они довольно любопытно и оригинально спекулируют на том, что всем интересно. И фильмы у них, самое главное, отличные получаются. У нас в лучшем случае такой эпохой может быть 91-й год
be-in: Поэтому сейчас в высокохудожественном кино снова стали актуальны 90-е?
Алексей Герман-мл.: Попытки предпринимаются, но они беспомощны. Расскажу вам историю о водителе такси, который меня однажды подвез. Он стоял в 91-м году у Белого дома, прыгал под танки, короче, активно участвовал в процессе перестройки. А сейчас он мне даже не смог толком объяснить, зачем ему все это было нужно делать. Так и говорит: «То ли случайно пошел, то ли за компанию». Мне кажется, колоссальный слом, произошедший в начале 90-х, при правильном ракурсе может быть страшно интересен. Но для того, чтобы снять хороший фильм о том времени, нужны крупные художники, содружество талантливых людей. К сожалению, сейчас интенсивность культурного обмена и интенсивность культурной жизни в целом очень низкие. Современного искусства – нет. Все лучшие молодые композиторы уехали за границу. И так во всех сферах нашего искусства. Если мы хотим, чтобы в отечественном кинопроцессе что-то происходило, нужно сначала создать культурную жизнь. Тогда и с кино все будет в порядке.
be-in: Можно ли вообще говорить в некоем идеологическом, эстетическом и мировоззренческом смысле о «новой русской волне», то есть поколении молодых режиссеров, взгляд которых направлен в одну сторону? Или это поспешный журналистский штамп?
Алексей Герман-мл.: О существовании «новой русской волны» вообще-то первым заявил я в 2003 году. Заметил, что в кино сменилось поколение режиссеров, которым на смену пришло новое – молодое. И только через три года меня услышали и стали об этом открыто говорить. По эстетическому принципу их нельзя объединить, потому что эстетика Федорченко, Серебренникова и Хлебникова – совершенно разные. Их можно объединить только по общему настроению и возрасту. Ведь они все принадлежат к одному поколению, а до них вообще много лет не было волны.
be-in: В одном из интервью вы сказали, что новая система госфинансирования убьет молодое российское кино. Альтернативный Союз кинематографистов, в котором вы значитесь как заместитель председателя, что-либо в состоянии изменить в этом безнадежном положении вещей?
Алексей Герман-мл.: Активные высказывания (Плахова, Малюковой, Дондурея, мои и др.) в СМИ привели к тому, что молодое кино начали поддерживать. Все-таки провели честный конкурс на госфинансирование артхаусных режиссеров.
be-in: Про фонд, который возглавил Сергей Толстиков, что думаете?
Алексей Герман-мл.: Толстиковский фонд готовился в тайне. Там все построено по принципу спецопераций. Сейчас они попытаются сделать аналог Юнифранса. Правда, решили об этом никому не сообщать. Что у них получится – заранее сложно прогнозировать. Будет фонд работать или нет, мы узнаем года через три, когда выйдут фильмы. А вот то, что конкурс, в котором отбирали восемь киностудий, был левым – это точно. Теперь даже ФАС (Федеральная Антимонопольная Служба) признала наличие нарушений. Я давно говорил, что компания «Movie research» не должна была заниматься определением тех структур, которые претендуют на большие денежные вливания. Ну не может быть независимым судьей компания, у которой есть бизнес-интересы с участниками конкурса. Возможно такое в Германии? Или в Америке? А у нас всем по фигу. Это либо случайный, либо намеренный подлог. То, что «Movie research» до сих пор не подала на меня в суд, означает одно – они просто бояться проиграть.
be-in: В последние несколько месяцев у многих возникло ощущение, что затяжная спячка общественной жизни потихоньку заканчивается. Что-то явно происходит. «Образованный класс» (его активная и менее бессовестная часть) перестает уповать лишь на одну модель поведения с властью – корыстную сервильность. Возможен ли некий гражданский подъем?
Алексей Герман-мл.: Увольнение Лужкова ровным счетом ничего не значит. Государственная машина сейчас сама не очень понимает, куда она движется. Она вообще до выборов будет находиться в шизофреническом состоянии. В интернете кто-то гениально написал: «Шевчук поссорился с Путиным. Медведев принял Боно и сказал, что они друзья. Боно, как друг Медведева, позже спел с Шевчуком, который поругался с Путиным». Что должно твориться в голове у чиновников? Все теперь и гадают, что же будет.
Власть не понимает, что делать со страной. Закрутить гайки или открутить. Если закрутят, мы вообще перестанем двигаться. Открутят – все может развалиться. Поэтому мы и прем куда-то – медленно, со скрипом, на паровой тяге, но прем. Вопрос: когда кончится уголь? Чтобы найти ответ, нужно просто проследить, как себя поведут наиболее хитрые и подлые. Кого они сдадут. Сейчас сверху начали побаиваться Интернета. И это не долго продлится – введут новые законы, посадят трех человек и все закончится. А может и не введут. Ведь кто-то же должен придумывать что-то новое, альтернативное углю. Но сверхлиберализации ожидать не стоит.
Беседовал Антон Сазонов
Фото: Алёна Чендлер
Комментарии
