Грандиозность будущей оперы с "похоронами" художницы всего лишь честно соответствует поистине античному масштабу ее личности и творчества
Как стало известно, в мае будущего года в Манчестере состоится премьера оперы «Жизнь и смерть Марины Абрамович», где среди прочего запланирована сцена похорон выдающейся художницы-перформансистки. Разумеется, Абрамович участвует в постановке. Список людей, причастных к проекту, впечатляет не меньше: музыку пишет небесный андрогин Энтони Хегарти (Antony and the Johnsons), ставит оперу великий театральный революционер Роберт Уилсон, а в одной из ролей задействован «демонический пижон» Уиллем Дефо. Грандиозность замысла всего лишь честно соответствует практически античному масштабу личности и творчества сербской по происхождению художницы.
Текущий год вообще проходит под знаком Абрамович (ударение на второй слог, а не как в фамилии чукотского олигарха): весной в нью-йоркском Museum of Modern Art (MoMA) три месяца проходила ее персональная ретроспектива – фото- и видеодокументация перформансов за почти 40 лет, плюс воспроизведение некоторых из них; разные культурные небожители, от «Маркса XXI века», философа Тони Негри, до неизбежной Леди Гаги, признаются в любви к ней и влиянии ее искусства на их собственные жизни. Прошедшая путь от поспешной эмиграции из авторитарной Югославии, амстердамской нищеты с ночевками в «ситроене» бойфренда и полной маргинальности к статусу арт-звезды номер один, Абрамович эффектнее и смелее многих других воплотила в своих перформансах левацкий феминистический постулат о том, что «личное есть политическое».
Напомню несколько важных аспектов жизнетворчества Абрамович:
Абрамович и тело
Собственное тело (его функции, возможности, пределы того, что оно способно выдержать) всегда было для художницы как главной темой, так и собственно материалом ее искусства. Абрамович резала себя ножом, принимала специальные препараты, вызывавшие то конвульсии, то отключение сознания, срывала голос в крике, 6 часов лежала обнаженной на огромной льдине, поджигала себя, и т.д. Для ее провокационно-садомазохистских работ важны прежде всего реакция других, способность «зрителей» к манипуляции телом художника. В этом смысле наиболее радикальный перформанс (шестичасовой «Rythm 0») сделан Абрамович еще в 1974: художница разложила на столе 70 предметов – в том числе помаду, цветы, бритвы, холодное и огнестрельное оружие – и предложила зрителям, используя эти предметы, делать с собой все, что угодно. Перформанс был прекращен, когда на нее навели дуло пистолета. Социально-политические и фундаментально этические провокации с телом, физической выносливостью и реакцией зрителя, введенные Абрамович в контекст современного искусства, впоследствии стали важной темой для многих художников, среди которых стоит выделить отважных женщин – Андреа Фрейзер, Таню Бругеру, Елену Ковылину.
Rhythm 0, 1974, фото перформанса.
Абрамович и любовь
На съемках передачи нидерландского ТВ в 1976-м Абрамович познакомилась с западно-германским «левым» художником Улаем (настоящее имя – Уве Лайсипен). Их двенадцатилетний любовный и творческий союз – одна из самых пронзительных страниц истории современного искусства. Совместные перформансы Марины и Улая часто были предельным метафоричным выражением проблематичного, если не мучительного состояния современной любви, но вместе с тем удостоверением ее уникальной подлинности среди оболочек пустых знаков. Они сплетались волосами на семнадцать часов, став «единым существом» (работа "Relation in Time", 1977); отталкиваясь от спин друг друга, толчками тел сдвигали колонны в галерее, «пытаясь расширить пространство существования своих отношений» ("Expanding in space", 1977); дышали одним дыханием, перекрыв доступ кислорода через нос, пока не теряли сознание ("Breathing in/Breathing out", 1977). Конец отношений Абрамович и Улая был превращен в грандиозный художественный акт: они отправились пешком, навстречу друг другу, вдоль Великой китайской стены с противоположных концов (она – со стороны Желтого моря, он – из пустыни Гоби). Пройдя по 2500 километров каждый, они встретились посередине и простились навсегда.
Место рождения (социалистическая Югославия) и власть идеологий над жизнью людей всегда были для Абрамович травмой и источником творчества. В раннем перформансе «Lips of Thomas» она вырезала бритвой пятиконечную звезду на животе; позже мотив «проклятия знаков» вылился в совместный с Улаем перформанс «Коммунистическое тело/Фашистское тело»: по мысли художников, политические символы (паспорт Абрамович украшала красная звезда, паспорт Улая, родившегося в 1943-м в гитлеровской Германии – соответственно, свастика) не просто орнаментируют, «дизайнируют» режимы, но врезаются в тела людей, инфицируют и определяют их судьбы.
Абрамович и красота
В простой и остроумной работе «Art must be beautiful/Artist must be beautiful» (впервые показана в 1975-м, впоследствии неоднократно воспроизводилась) Абрамович в течение долгого времени расчесывает свои потрясающие волосы двумя расческами, периодически остервенелым голосом скандируя фразы, вынесенные в название произведения. Двусмысленность перформанса понятна: одна из самых красивых женщин в мире современного искусства издевается над фетишем красоты и буржуазным гламуром, завоевавшим пространство коммерческого contemporary art.
Абрамович и Югославия
Взаимоотношения с Родиной, которая некогда была единой Югославией, для нее, при всем искреннем космополитизме – важнейший, плодотворный и болезненный момент. В скандальном киноальманахе «Запрещено к показу» («Destricted», 2005) – в котором также участвовали Ларри Кларк, Мэттью Барни, Сэм Тэйлор-Вуд, Гаспар Ноэ и др. – Абрамович частично воссоздает, частично иронически выдумывает балканские эротические ритуалы, «связанные с фертильностью и мужественностью»; в сильнейшей, награжденной «Золотым львом» Венецианской биеннале 1997 года, работе «Балканское барокко» (видео-инсталляция/перформанс), посвященной жертвам гражданской войны в б. Югославии, художница сидела на груде окровавленных костей, безуспешно пытаясь их отмыть – показывая, что смыть эту кровь, забыть этот всеевропейский ужас невозможно.
"Балканское барокко", 1997, фото перформанса.
Абрамович и время
Сделанный недавно в рамках выставки в МоМА многодневный перформанс «The Artist is present» уже как-то пугающе прост и совершенен: Марина просто сидит за столом, а любому зрителю предоставляется возможность сесть напротив и смотреть на художницу, сколько он захочет (ну или выдержит). Абрамович утверждает, что это возможность уравнять зрителя с перформером, пустить их обоих плыть по течению времени, попытаться себе и ему помочь ощутить Реальное. Как формулирует сама Марина задачи придуманного в том числе и ею искусства перформанса, «чтобы быть художником перформанса, вы должны ненавидеть театр. Театр – поддельный: нож нереален, кровь ненастоящая, эмоции неправдоподобны. В перформансе все как раз наоборот – и нож, и кровь, и эмоции являются реальными».
Breathing in/Breathing out, 1977, фото перформанса.
