Когда проглатываешь фильм словно гамбургер, а текст нового бестселлера считываешь с монитора в давке метро, когда надвигающуюся катастрофу воспринимаешь как очередной «развод» попавшего в новостную ленту блоггера, ясно одно: остановиться невозможно, анализировать происходящее нет сил
События сменяют друг друга со скоростью пулеметной очереди, пугая возможностью остаться в стороне от всего самого интригующего. В этом смысле поход в театр или, что интереснее, на балет — особая дань замершей традиции, поскольку и то, и другое давно вытеснены с первых рядов визуального искусства. Что происходит на открытии фотовыставок, очередных маргинальных тусовках, на московских кинофестивалях или на неделях моды — более или менее ясно, а вот кто и зачем сегодня появляется, например, в Мариинке или Александринском театре — большая загадка для непосвященных.
«Только для вас по 300, я через агентство брал, в кассах — минимум 800», — уверяет дядька в пиджаке тех, кто стоит в очереди у входа. Впрочем, его мало кто понимает — кругом одни иностранцы. На улице +25, душно и солнечно. Но плюнуть на культуру и провести пару часов, наслаждаясь редкой в Петербурге погодой, в голову никому не приходит. Все, все места заняты.
«Весна священная». Крестьяне в лаптях беснуются, образуя круги, удобряя землю. Начинают невпопад, не в ритм, не в такт. Рука соседа слева, вторящая музыке Стравинского, нервно подергивается, с силой бьет по коленке. Переживает. «Сюда нельзя, — нервно шепчут билетерши опоздавшим, — вы что, вы что». В антракте каждый находит себе занятие по душе. Удивительным образом хобби большинства совпадают.
«Да я этому козлу так и сказала», — тетушка на пуфике у балкончика бурно жестикулирует, захлебывая горе из прихваченной дома фляжки. Подруга то озабоченно кивает, то в ужасе качает головой.
Под светящейся люстрой, которую как только не снимают (на камеру, фотоаппарат, внимательно, со всех ракурсов), гости, словно на тайном собрании, собираются в круг. Их программа содержит что-то сакральное. Впрочем, здесь у каждого своя миссия.
Следующий отрывок в программе - «Рубины» Баланчина. Оторваться сложно, шевелиться странным образом не хочется. Кому-то все же не терпится — пара хлопков посреди спектакля пытается нарушить идиллию. Идиллия длится не дольше двадцати минут, следуют громкие аплодисменты, сосед слева как-то нервно хихикает, двое за спиной не скрывают никотинового голода.
Последнее отделение обещает быть самым длинным. Зрители обмахиваются программками, купленными в антракте, обсуждая духоту и близлежащие кафе. Танцорам тоже как-то не по себе. Иван-царевич из «Жар-птицы» внезапно подскальзывается, однако развитию сказки это не повредит. Екатерина Кондаурова, благодаря которой «Жар-птица» особенно оживает, в спектакле не появится, зато декорации радуют глаз. В любом случае крикам «браво» мало что мешает. В этом смысле емкая фраза «Лен, это еще не конец!» (обращение билетерши к уставшей коллеге, распахнувшей двери посреди представления) — самое лучшее завершение вечера трудного дня.
Комментарии
